О некоторых проблемах правового регулирования отношений, связанных с решением вопросов о дефекте психического здоровья граждан

Автор: Евгений Ербахаев

«Здоровых людей нет, есть недообследованные»

В мире растет количество людей с психическими расстройствами, из-за этого к 2030 году глобальная экономика потеряет 16 триллионов долларов. Такие выводы содержатся в отчете комиссии журнала Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) The Lancet, в которую вошли 28 ведущих специалистов в области психического здоровья. Для сравнения в 2010 году потери составляли примерно 2,5 триллиона долларов. Часть этой суммы составляют прямые расходы на медикаменты или другие виды лечения, но основные потери — косвенные (снижение производительности, расходы на социальное обеспечение и поддержание правопорядка)^[1].

В опубликованном в 2019 г. интервью с д.м.н., профессором Б. А. Казаковцевым говорится, что признаки нарушения психического здоровья в той или иной степени имеет каждый третий россиянин. В систематической психиатрической помощи нуждаются примерно 3 — 6 процентов населения^[2].

Таким гражданам нужна не только медицинская помощь, но и помощь со стороны государства в управлении и сохранении их имущества. Однако в ряде случаев вопрос о наличии дефекта психического здоровья указанных граждан ставится вовсе не ради получения ими указанной помощи, а ради удовлетворения корыстных имущественных интересов заинтересованных лиц.

Некоторые вопросы в области процедур проверки психического здоровья граждан уже получили свое разрешение в судебной практике и разъяснениях высших судов нашей страны.

Так, в одном из дел, где заявитель требовал признать недееспособным своего брата в ретроспективном порядке, суд указал, что «вопрос о вопрос о признании гражданина недееспособным в прошлом не может быть разрешен по существу, поскольку это противоречит положениям ст. 21, 22 Гражданского кодекса РФ, устанавливающим презумпцию дееспособности лица, достигшего возраста 18 лет, пока в установленном законом порядке не будет установлено иное»^[3]. Таким образом, признание гражданина недееспособным и ограничение его дееспособности при наличии предусмотренных законом оснований могут носить только перспективный характер. Для целей же проверки качества воли лица, совершившего гражданско-правовые действия, используется институт оспаривания по правилам статей 177, 1131 ГК РФ.

В другом деле был поднят вопрос о доказательствах состояния психического здоровья гражданина. Истец по этому делу, надеявшийся получить наследство своей бабушки по завещанию от 2009 г., оспаривал ее новое завещание от 2015 г., согласно которому истец был лишен наследства. По определению суда первой инстанции была назначена посмертная судебно-психиатрическая экспертиза с целью установления психического состояния бабушки. Отказывая в удовлетворении исковых требований, суд суд сослался на сообщение экспертов о невозможности оценить психическое состояние наследодателя в исследуемый юридически значимый период, а также на отсутствие сведений в медицинской документации о наличии у него каких-либо психических расстройств. Суд апелляционной инстанции, отменяя решение суда первой инстанции и удовлетворяя исковые требования, сослался на свидетельские показания и пришел к выводу о том, что на момент составления завещания наследодатель не могла понимать значение своих действий и руководить ими. Апелляционный суд указал, что объективные доказательства подтверждают, что наследодатель страдала тяжелой болезнью, имела физические недостатки, в результате чего не могла осознавать в полной мере своих действий и объективно оценивать окружающую реальность, не могла осознанно совершить действия по составлению спорного завещания. Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ, отменяя апелляционное определение и передавая дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции, указала, что «Установление … факта наличия или отсутствия психического расстройства и его степени требует именно специальных познаний, каковыми, как правило, ни свидетели, включая удостоверившего завещание нотариуса, ни суд не обладают»^[4].

Благодаря КС РФ в ГК РФ появился институт ограничения дееспособности граждан, которые вследствие психического расстройства могут понимать значение своих действий или руководить ими при помощи других лиц (Постановление от 27.06.2012 № 15-П). До принятия указанного постановления суды находились перед дилеммой, как следует поступать в случаях, если гражданин вследствие психического расстройства все-таки может понимать значение своих действий или руководить ими при помощи других лиц. Сейчас складывается судебная практика, допускающая при наличии оснований, предусмотренных ГК РФ, вынесение судами решений об ограничении дееспособности граждан при рассмотрении заявлений о признании их недееспособными.

Получили толкование и некоторые нормы КАС РФ, регулирующие недобровольную госпитализацию в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь. Применительно к основаниям такой госпитализации ВС РФ указал, что «действующее законодательство не предусматривает возможности недобровольной госпитализации граждан, страдающих синдромом зависимости от алкоголя, наркотических или токсических средств. Сами по себе такие заболевания, как алкоголизм, наркомания и токсикомания, к категории тяжелых психических расстройств не относятся и не могут служить основанием для принудительной госпитализации. Больные алкоголизмом (наркоманией, токсикоманией) подлежат недобровольной госпитализации только при наличии тяжелого психического расстройства, а не в связи с их нуждаемостью в лечении как таковом»^[5].

За 3 года до принятия Постановления от 27.06.2012 № 15-П КС РФ признал неконституционными нормы ГПК РФ, не предусматривавшие право гражданина, признанного судом недееспособным, обжаловать решение суда в кассационном и надзорном порядке в случаях, когда суд первой инстанции не предоставил этому гражданину возможность изложить свою позицию лично либо через выбранных им представителей, при том что его присутствие в судебном заседании не было признано опасным для его жизни либо здоровья или для жизни (Постановление от 27.02.2009 № 4-П).

В 2020 г. КС РФ разрешил еще один процессуальный вопрос, связанный с правом адвокатов обжаловать решение суда о признании граждан недееспособными при наличии у адвокатов только лишь ордера (Постановление от 21.01.2020 № 3-П). Указанный суд отметил, что «положения части 3 статьи 284 ГПК РФ не предполагают возможности отказа суда в рассмотрении по существу жалоб адвоката, направленных на оспаривание решения суда о признании гражданина недееспособным и поданных адвокатом, действующим на основании ордера, по мотиву отсутствия у адвоката выданной этим гражданином доверенности, специально оговаривающей его полномочие на обжалование судебного постановления, если из конкретных обстоятельств следует, что адвокат действует в интересах и по воле этого гражданина».

В то же время остается огромная масса нерешенных и спорных вопросов, связанных с официальным подтверждением пороков психического здоровья граждан.

В частности, в части 1 статьи 284 ГПК РФ сказано, что гражданину должна быть предоставлена возможность «изложить свою позицию лично либо через выбранных им представителей». В указанной норме смущает союз «или». Как толковать укзаннаю норму, если в рассмотрении дела примут участие и сам гражданин, и его представитель, и они оба захотят изложить позицию. Может быть, поставленный вопрос Вам покажется надуманным. Однако с актуальностью вопроса о наличии у такого гражданина представителя Вы согласитесь. Такой представитель все-таки обязательно должен быть у гражданина, «преследуемого» в плане «покушения» на самостоятельное осуществление им своих прав. Почему бы в ГПК РФ не внести норму, что в случае отсутствия представителя у гражданина, признаваемого недееспособным или ограничиваемого в дееспособности, суд в качестве такого представителя назначает адвоката (статья 50 ГПК)?

Заметим, что КАС РФ, регламентируя рассмотрение дела о госпитализации гражданина в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, в недобровольном порядке, о продлении срока госпитализации гражданина в недобровольном порядке, в отличие от ГПК РФ предусматривает обязательное участие адвоката в случае отсутствия представителя у такого гражданина (статья 277). Между тем, применительно к рассмотрению дел о психиатрическом освидетельствовании гражданина в недобровольном порядке КАС РФ «забывает» об адвокате как обязательном представителе такого гражданина, если он не выбрал, не нашел, не смог найти себе представителя (статья 280). Почему в одном и том же законе существует такая дифференциация относительно представления прав и интересов человека с возможным пороком воли, непонятно. По нашему мнению, участие адвоката как представителя гражданина, отправляемого на принудительное психиатрическое освидетельствование, необходимо не меньше, чем в случаях госпитализации гражданина в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, в недобровольном порядке и продления срока такой госпитализации, поскольку результаты такого освидетельствования впоследствии могут быть использованы, в частности, для признания гражданина недееспособным или ограничения его дееспособности.

Вызывает вопросы значение самого института принудительного психиатрического освидетельствования. Если принудительная госпитализация в психиатрическое учреждение — один из видов медицинской психиатрической помощи, то какое место в проверке дефектов психического здоровья граждан преследует их принудительное освидетельствование? Согласно части 1 статьи 23 Закона Р Ф «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» «Психиатрическое освидетельствование проводится для определения: страдает ли обследуемый психическим расстройством, нуждается ли он в психиатрической помощи, а также для решения вопроса о виде такой помощи». На наш взгляд, принудительная госпитализация гражданина включает в себя, как минимум, его освидетельствование.

Доказательством этому служат одинаковые основания госпитализации (статьи 33 и 29 Закона Р Ф «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании») и освидетельствования (часть 4 статьи 23 указанного закона). И в том, и в другом случае говорится о тяжелом психическом расстройстве гражданина, влекущем: а) его непосредственную опасность для себя или окружающих, или б) его беспомощность, то есть неспособность самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности, или в) существенный вред его здоровью вследствие ухудшения психического состояния, если лицо будет оставлено без психиатрической помощи.

Разница между рассматриваемыми нормами заключается лишь в том, что применительно к тяжелому психическому расстройству как основанию психиатрического освидетельствования Закон говорит о его «предположительном характере». По нашему мнению, норма о предположении наличия тяжелого психического расстройства как основании для принудительного освидетельствования в суде должна быть исключена из Закона. Необходимо исходить из презумпции отсутствия какого бы то ни было психического заболевания.

Не совсем очевидное содержание норм Закона Р Ф «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» и КАС РФ о принудительном психиатрическом освидетельствовании иногда используется в правоприменительной практике как «орудие борьбы» с гражданами, поведение которых в той или иной степени выделяется, что в принципе и должно быть в нашем обществе. Например, в одном из дел врач-психиатр обратился в суд с административным исковым заявлением о психиатрическом освидетельствовании гражданина К. в недобровольном порядке, ссылаясь на то, что у данного гражданина имеются признаки тяжелого психического расстройства. Основанием для таких выводов послужила информация, согласно которой К. неоднократно в письменной форме негативно высказывался о деятельности должностных лиц органов государственной власти субъекта РФ. Кроме того, К. имеет склонность к совершению суицидальных действий. Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения судом апелляционной инстанции, административное исковое заявление удовлетворено. Судебной коллегией по административным делам ВС РФ состоявшиеся судебные постановления отменены, вынесено новое решение об отказе в удовлетворении требования. При этом коллегия указала, что в материалах административного дела отсутствуют сведения о совершении К. действий, свидетельствующих о наличии у него тяжелого психического расстройства, влекущего предусмотренные частью 4 статьи 23 Закона Р Ф «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» последствия. Верховный Суд отметил, что при рассмотрении дела учтена лишь информация о направлении К. различных обращений в органы государственной власти, а также содержание этих обращений^[6].

Далее, вызывающей неоднозначное толкование является норма статьи 283 ГПК РФ о явном уклонении гражданина от прохождения судебно-психиатрической экспертизы, влекущем возможность принудительного направления гражданина на такую экспертизу на основании определения суда. Что следует понимать под таким «явным уклонением»? Можно ли понимать под таким уклонением беспомощность (неспособность самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности), о которой говорится в части 4 статьи 23 Закона Р Ф «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании»?

На сегодняшний момент при решении вопроса принудительного направления гражданина на судебно-психиатрическую экспертизу суды делают акцент не столько на «явное уклонение» гражданина от прохождения экспертизы, а столько на «наличие достаточных данных» о его психическом расстройстве^[7].

Так, в одном из дел заявительница просила суд признать недееспособным ее брата, ссылаясь на то, что он страдает хроническим душевным заболеванием и нуждается в опеке. Суд апелляционной инстанции указал, что заинтересованное лицо состоит на диспансерном учете в психиатрической больнице с 1971 г. с диагнозом: шизофрения непрерывно-прогредиентная, дефектное состояние с выраженным эмоционально-волевым дефектом. В судебном заседании установлено, что указанным заинтересованным лицом зарегистрирован брак с гражданкой Украины, установлено отцовство над ее дочерью, кроме того, с его разрешения вселены новые члены семьи супруги в жилое помещение, принадлежащее ему на праве собственности. Определением апелляционной инстанции была назначена судебно-медицинская амбулаторная психиатрическая экспертиза. Согласно представленным сведениям из психиатрической больницы судебно-психиатрическая экспертиза не была проведена в связи с тем, что заинтересованное лицо на экспертизу не явилось. Апелляционный суд не усмотрел достаточных оснований для принудительного направления на психиатрическую экспертизу. Суд также указал, что в судебном заседании суда первой инстанции гражданин, о недееспособности которого было подано заявление, присутствовал, в контакт с судом вступил, назвал полные анкетные данные, адекватно пояснил суду, где проживает, о том, что находится на пенсии, но продолжает трудиться. При таких обстоятельствах достаточных оснований для принудительного направления на психиатрическую экспертизу установлено не было судом^[8].

В другом случае достаточных оснований для принудительного направления на психиатрическую экспертизу установлено не было в связи со следующими обстоятельствами. Заявительница просила суд признать недееспособным ее супруга, указав, что согласно заключению специалистов ее супруг обнаруживает клинические признаки последствий сложного поражения головного мозга в форме интеллектуально-мнестических эмоционально-волевых и афатических расстройств, такое поражение в значительной степени сказывается на его способности понимать значение своих действий и руководить ими. Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения апелляционным определением, в удовлетворении заявления было отказано. При этом апелляционный суд указал, что заключение специалистов является недопустимым доказательством, поскольку не подтверждает наличие психического заболевания, проведено на основе копий медицинских документов, без непосредственного осмотра и общения с заинтересованным лицом, что заинтересованное лицо на учете у психиатра не состоит, за помощью к нему не обращалось. Доводы жалобы о том, что суду первой инстанции следовало назначить судебную психиатрическую экспертизу, были отклонены судебной коллегией, а в удовлетворении ходатайства о проведении судебно-психиатрической экспертизы при рассмотрении дела в суде апелляционной инстанции было отказано в связи с отсутствием данных о психическом расстройстве заинтересованного лица^[9].

Одну из самых интересных «загадок» законодательства о психическом здоровье граждан составляет коллизия норм статьи 274 КАС РФ и статьи 28 Закона Р Ф «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании». Как слелует из пункта 2 части 2 статьи 274 КАС, по правилам указанного закона не могут рассматриваться требования, связанные с проведением судебно-психиатрических экспертиз, в том числе с помещением гражданина в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, для производства экспертизы, а также с принудительным направлением гражданина на судебно-психиатрическую экспертизу. Однако в соответствии с частью 2 статьи 28 Закона Р Ф «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» основанием для госпитализации в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, может быть также необходимость проведения психиатрической экспертизы в случаях и в порядке, установленных законами Российской Федерации.

Большой блок вопросов вызывает и «проекция» результатов судебно-психиатрической экспертизы в отношении лица, совершившего запрещенное уголовным законом деяние в состоянии невменяемости, или лица, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение наказания или его исполнение (ст. 438 УПК РФ), на гражданские правоотношения с участием такого лица. Если к такому лицу применены принудительные меры медицинского характера, оно помещено в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь (статья 101 УК РФ), то почему в нашем законодательстве не сказано о способах защиты его имущественных прав, сохранения его имущества. В качестве одного из таких способов может выступать, например, передача его имущества в доверительное управление.

Решение этих и других вопросов, связанных с соблюдением прав граждан с дефектами психического здоровья, а также связанных с противодействием недобросовестному возбуждению процедур проверки психического здоровья граждан, сократит количество обращений в суды, в т. ч. ЕСПЧ^[10], и, безусловно, уменьшит потери федерального бюджета.

---

[1] Чернышов П. Повод для паники Люди стыдятся расстройств психики. Из-за этого мир теряет триллионы (URL: https://lenta.ru/articles/2019/05/01/problemdevelopment/. Дата обращения: 11.02.2022).

[2] «Каждый третий россиянин — псих». Как и отчего в России сходят с ума (URL: https://lenta.ru/articles/2019/03/19/psih/. Дата обращения: 11.02.2022).

[3] Апелляционное определение Нижегородского областного суда от 02.09.2020 № 33−7020/2020.

[4] Определение В С РФ от 08.05.2018 № 18-КГ18−62.

[5] Определение В С РФ от 30.09.2015 № 46-КГ15−17.

[6] Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 2 (2018), утв. Президиумом Верховного Суда Р Ф 04.07.2018.

[7] Определение Второго кассационного суда общей юрисдикции от 12.01.2021 № 88−992/2021.

[8] Апелляционное определение Московского областного суда от 24.04.2017 по делу № 33−221/2017(33−32 859/2016.

[9] Апелляционное определение Нижегородского областного суда от 04.10.2016 по делу № 33−12 151/2016.

[10] См., например, дело «БИК против Российской Федерации». Постановление ЕСПЧ от 22.10.2010.