По Сеньке ли шапка?

Автор: Кирилл Шашков

Среди множества поправок, внесённых в Конституцию Р Ф в 2020 году есть такие, которые не вызывают споров и недоумений. Среди них, например, пункт 1 статьи 67.1 — о том, что Российская Федерация является правопреемником СССР.

С точки зрения обывательской данная поправка вообще не содержит каких-либо новых сведений, ибо тот факт, что Российская Федерация является правопреемником СССР, неоднократно освещался в прессе и подчёркивался представителями российской власти.

Однако, предлагаемый вариант пункта 1 устанавливает некое одностороннее и универсальное правопреемство, которое ранее не использовалось. Правопреемство по внешнему долгу и в отношении активов СССР за границей устанавливалось договором 1991 года между заинтересованными сторонами — бывшими республиками и самим Союзом. То есть, в нём участвовали все, кого этот вопрос, собственно, и касался. Тако же и с ядерным оружием: РФ стала правопреемником СССР не потому, что так сама себе решила, а в соответствии с Лиссабонским протоколом к договору СНВ-1, с участием всех республик, на территории которых ядерное оружие тогда размещалось, и другой стороны договора — США.

Таким образом, ранее для каждого случая правопреемство устанавливалось специально, путём заключения соглашений по отдельным вопросам с заинтересованными лицами. То, что теперь включено в пункт 1 ст. 67.1. Конституции Р Ф, не содержит ссылки на какие-либо межгосударственные либо международные соглашения или нормы. Соответственно, его текст возможно трактовать как принятый исключительно для «внутреннего потребления».

При этом, членство в международных организациях не зависит от внутренних установок стран, желающих стать участниками таких организаций. Признавать или нет правопреемство за выбывшим членом — право остальных участников. Абсолютно одинаковым образом обстоят дела и с советскими активами: о том, чьи они, надо не у себя устанавливать для себя, а договариваться с остальными на них претендентами. Однако, для внутренней пропаганды столь несуразные особенности национальной конституции могут быть тоже ограниченно использованы — для обоснования, например, неких внешних несправедливостей, формирования «образа врага» и т. п.

Ведь как и все прочие поправки, поправка о правопреемстве заведомо содержит и прямые противоречия: например, с упомянутым выше договором о внешнем долге и активах СССР от 04.12 1991 года — в части доли в праве на советские активы.

Но наиболее проблемной представляется декларация об универсальном правопреемстве по обязательствам Союза ССР. Именно эта часть поправки может впоследствии послужить обоснованием для отторжения в будущем части территории России.

К примеру, из всех территориальных проблем современной России наиболее известной является вопрос о принадлежности Курильских островов. Именно на межгосударственное соглашение 1956 года обычно и ссылается японская сторона в обоснование своих претензий на острова Шикотан и Хабомаи. И именно универсальное правопреемство Российской Федерации по советским обязательствам может теперь послужить конституционным обоснованием для передачи островов Японии в случае заключения с ней мирного договора.

Этот пример из разряда тех, что «лежат на поверхности». Какие ещё подводные камни таит в себе невиданный доселе правовой инструмент — одностороннее универсальное правопреемство в форме конституционной нормы, с точки зрения юридической не совсем понятно.

Но в чём точно сомневаться не приходится — так это в отсутствии детальной проработки последствий принятия данной поправки. Обычной и традиционной такая норма для основных законов не является, списать её было не у кого. Исходя из сроков её разработки, можно быть уверенным в том, что разработчики просто физически не смогли бы учесть весь объём действительных обязательств Союза ССР и обсчитать перспективы их исполнения Российской Федерацией.

Остаётся только ждать фактических последствий.