Автор: Евгений Ербахаев
Вопрос рождения и воспитания детей в бесплодных семьях известен человечеству со времен его возникновения. В современном обществе, страдающем от проблем со здоровьем и социального одиночества, появление детей с помощью медицинского вмешательства в виде вспомогательных репродуктивных технологий (далее — ВРТ), включая искусственную инсеминацию, становится актуальным как никогда.
Безусловно, что нельзя ставить знак равенства между ВРТ как формой медицинского вмешательства и «продажей детей с любой целью и в любой форме», запрещаемой Конвенцией о правах ребенка 1989 г. и являющейся преступлением согласно национальному уголовному праву.
Но и судьба правового регулирования ВРТ и связанных с ними репродуктивных прав человека оставляет желать лучшего, потому что в некоторых странах существует запрет суррогатного материнства и донорства яйцеклеток[1].
Россия же и некоторые соседние республики бывшего СССР[2], наоборот, в той или иной степени поддерживают ВРТ и вытекающие из них права, а именно, пытаются создать основы их правовой регламентации. К немногочисленным российским правовым актам о таких правах относятся ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»
«Небогатое» регулирование отношений в области ВРТ делает актуальным вопрос об особенностях договорного регулирования в этой области.
Заключить договоры в сфере репродуктивных технологий возможно только, если имеются медицинские показания, преследующие биологических родителей, или медицинские показания и иные обстоятельства, преследующие женщину-реципиента. Такие медицинские показания и иные обстоятельства перечислены в Порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаний и ограничений к их применению, утв. Приказом Минздрава России
Еще одним императивным требованием, предъявляемым к договору суррогатного материнства, является круг лиц, имеющих право выступать на стороне «заказчика». Ими могут выступать только биологические (генетические) родители будущего ребенка или его биологическая (генетическая) мать. Приказ Минздрава России
Указанные императивные нормы не могут быть изменены соглашением сторон (п. 3 Постановления Пленума ВАС РФ «О свободе договора и ее пределах»
Договоры донорства, суррогатного материнства имеют безвозмездный характер. Встречающаяся в таких договорах плата есть не что иное как заранее согласованный сторонами размер компенсации тех физических страданий, которые могут претерпеть суррогатная мать или донор[4].
Договоры на вынашивание ребенка суррогатной матерью нельзя квалифицировать в качестве договоров подряда или оказания услуг[5].
Основная цель договоров, заключаемых суррогатной матерью и клиентом, донором и реципиентом, заключается в определении родительских прав (материнства и отцовства) в отношении ребенка в случае его рождения, в определенности статуса лиц, которые должны считаться родителями (матерью), статуса реципиента и донора по отношению друг к другу и в создании стабильности прав и обязанностей сторон после рождения ребенка и прав самого ребенка. Говоря другими словами, договоры должны содержать ссылку на результат, к которому стороны надеются прийти, и конкретные гражданско-правовые последствия в случае его достижения[6]. Так, в частности, в договорах донорства спермы должно быть указано, что реципиент и донор не находятся в отношениях сожительства (партнерства), что использование биологического материала обусловлено исключительно целью зачатия реципиентом ребенка, без цели установления отцовства донора в отношении такого ребенка, что в отношении ребенка в случае его рождения не устанавливается отцовство донора по его требованию и по требованию реципиента (матери ребенка).
Актуальным является вопрос об обеспечении исполнения договоров суррогатного материнства и донорства. Существующая точка зрения о недопустимости обеспечения исполнения обязательств с неимущественным содержанием является ошибочной[7], поскольку идея о существовании обязательств, не защищенных мерами ответственности, некоторые из которых являются способами обеспечения, теряет свой практический смысл. Такие обязательства вместо отношений, порождающих определенные субъективные права, превращаются в пустые декларации. Договоры, направленные на реализацию функций материнства и отцовства и сопутствующих им действий, имеют «право» на обременение соответствующим обеспечением, например, неустойкой.
Формулируя условия договора в сфере репродуктивных прав человека, следует обратить внимание на недопустимость нарушения прав и законных интересов ребенка в случае его рождения. Так, в договоре донорства спермы будет ничтожным условие о недопустимости обращения ребенка, достигшего совершеннолетия, с иском об установлении отцовства в отношении донора. Однако целью установления отцовства по иску такого совершеннолетнего ребенка должно считаться исключительно решение вопросов неимущественного характера, имеющих существенное значение для такого ребенка, в частности, диагностика и лечение наследственных заболеваний, предотвращение браков между близкими родственниками.
Данные Российской ассоциации репродукции человека свидетельствуют о росте показателей ВРТ начиная с 1995 г. Так, по состоянию на январь 2020 г. в России было проведено 902 578 циклов ВРТ и рождено 225 354 ребенка[8]. Очевидно, что подавляющее большинство случаев рождения детей приходится на случаи рождения их суррогатными матерями. Определенную часть биологических родителей или биологических матерей таких детей составляют иностранцы. Поэтому в договорах суррогатного материнства необходимо избрать применимое право. Так, например, если биологическими родителями ребенка, вынашиваемой суррогатной матерью в России, выступают граждане КНР, а в этой стране запрещена такая форма ВРТ, то рекомендуется в качестве применимого права выбрать российский закон.
[1] Суррогатное материнство вне закона во Франции, Италии, Австрии, Швеции, Норвегии, Китае, Японии, Канаде, некоторых штатах Америки.
Суррогатное материнство и донорство ооцитов запрещены в Германии.
В Нидерландах уголовным законом преследуется деятельность по оказанию посреднических услуг при использовании ВРТ (Ильяшенко А.Н., Лакомская
Как указывает
[2] Украина (ст. 123 СК Украины), Беларусь (Закон «О вспомогательных репродуктивных технологиях»
[3] К числу правовых проблем, которые могут подстерегать одиноких людей, прибегающих к услугам суррогатных матерей, можно отнести попытки российских правоприменительных органов привлечь их к уголовной ответственности. См.: Миколайчук Д. Допросы, аресты и бегство из страны. Как Следственный комитет борется с суррогатным материнством в России (URL: https://snob.ru/profile/31 826/blog/171 293/. Дата обращения: 09.02.2022).
[4] Как справедливо отмечает
[5] Организм суррогатной матери не является орудием производства. Его невозможно поставить на один уровень со строительной техникой, используемой при выполнении подрядных работ, навыками и умениями парикмахера или массажиста, проявляемыми в процессе оказания услуг и совпадающими с этим процессом.
[6] Разъясняя положения СК РФ, отдающего приоритет суррогатной матери в установлении материнства в отношении рожденного ею ребенка,
[7] Ульбашев
[8] ВРТ в России и мире (URL: www.mcrm.ru/encyclopedia/articles/ekstrakorporalnoe-oplodotvorenie-eko/vrt-v-rossii-i-mire/. Дата обращения: 09.02.2022).
