Слово и дело

На днях Мосгорсуд признал законным штраф в размере 400 тысяч рублей, который в ноябре прошлого года приговором Симоновского районного суда г. Москвы был назначен блогеру за распространение на своем YouTube-канале сведений о коронавирусе, признанных судом недостоверными. Также 17 марта апелляция рассмотрит ещё одну жалобу на приговор Нагатинского районного суда г. Москвы, вынесенный по ст. 207.1 УК РФ.

Напомним, что статья 207.1 была введена в Уголовный кодекс Федеральным законом от 01 апреля 2020 года № 100-ФЗ. Она предусматривает уголовную ответственность за публичное распространение под видом достоверных сообщений заведомо ложной информации об обстоятельствах, представляющих угрозу жизни и безопасности граждан, и (или) о принимаемых мерах по обеспечению безопасности населения и территорий, приемах и способах защиты от указанных обстоятельств. Обзор по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (COVID-19) № 1 Верховного суда от 21.04.2020 уточнил, что новая коронавирусная инфекция относится к таким обстоятельствам.

Состав данной статьи является формальным, то есть для того, чтобы привлечь человека к уголовной ответственности достаточно выполнить объективную сторону — публично распространить такие заведомо ложные сведения.

Однако Верховный суд в упомянутом Обзоре также разъяснил, что при квалификации по статье 207.1 УК РФ должны учитываться условия, в которых осуществляется распространение, цели и мотивы совершаемых действий (например, для того, чтобы спровоцировать панику среди населения, нарушения правопорядка), представляющих реальную общественную опасность и причиняющих вред охраняемым уголовным законом отношениям в сфере обеспечения общественной безопасности. Любопытно, что именно эти условия о степени общественной опасности, мотивах и целях, ВС РФ приводит в качестве критерия разграничения с составами административных правонарушений, предусмотренных частями 9 и 10 статьи 13.15 КоАП РФ, при том, что именно эти условия правоохранителями, как правило, практически не доказываются, но презюмируются. Действительно, если человек отказывается признавать свою вину и утверждает, что не преследовал цели спровоцировать панику, доказать иное достаточно проблематично. Кроме того, что является критерием реальной общественной опасности в блогерской сфере тоже не понятно, какое количество подписчиков определяет, например, этот рубеж.

В своем Экспертном заключении^[1] на принятые Государственной думой законы о внесении изменений в ст. 13.15. КоАП Р Ф Совет по правам человека при президенте РФ отмечал, что особую трудность представляет собой установление причинно-следственной связи между распространением недостоверной информации и возникновением угрозы наступления общественно-опасных последствий. Данный вопрос актуален и для уголовного законодательства.

В своем следующем Обзоре № 2 от 30.04.2020^[2] Верховный Суд Р Ф разобрался с вопросом о заведомой ложности. Так под заведомо ложной информацией, в том числе об обстоятельствах распространения на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (COVID-19), и (или) о принимаемых в связи с этим мерах по обеспечению безопасности населения и территорий, приемах и способах защиты от указанных обстоятельств, следует понимать такую информацию (сведения, сообщения, данные и т. п.), которая изначально не соответствует действительности, о чем достоверно было известно лицу, ее распространявшему. Одним из обязательных условий наступления ответственности является распространение заведомо ложной информации под видом достоверной. О придании ложной информации вида достоверной могут свидетельствовать, например, формы, способы ее изложения (ссылки на компетентные источники, высказывания публичных лиц и пр.), использование поддельных документов, видео- и аудиозаписей либо документов и записей, имеющих отношение к другим событиям.

По всей видимости, Верховный суд РФ пытался направить формирование следственной практики по пути установления субъективной стороны преступления с учетом доказательств, то есть отношения лица к распространенной им информации, с целью исключить формальный подход и возможные злоупотребления.

При этом в 2017 году статья 10.2 Федерального закона от 27.07.2006 № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», предусматривающая обязанность блогера проверять информацию на предмет достоверности, утратила силу. Вместе с тем, в судебной практике по ст. 128.1 УК РФ (клевета) не редки случаи, когда в связи с добросовестным заблуждением в отношении лица выносился оправдательный приговор. Так человек может добросовестно заблуждаться относительно информации, которую ему сообщили третьи лица, может попасть под влияние мнения других авторитетных лиц, кроме того просто неверно интерпретировать сведения, излагая их со ссылками на компетентные источники, не обладая специальными знаниями в области медицины. Правоохранительные органы должны все эти обстоятельства проверять, не ограничиваться в процессуальных документах констатацией собственных выводов.

Кроме того, лицу должно быть заведомо достоверно известно, что информация не соответствует действительности, однако действительность в ситуации с новой коронавирусной инфекцией постоянно обрастает новыми фактами, в связи с чем, не возникает уверенности относительно того, что будет действительным, например, через несколько лет.

При современном развитии так называемой блогосферы нельзя недооценивать влияние блогеров на формирование мнения других пользователей сети Интернет, однако отсутствие адекватного, сбалансированного регулирования в этой области не должно приводить к возможным злоупотреблениям со стороны правоприменителей.

^[1] president-sovet.ru/documents/read/639/

^[2] «Обзор по отдельным вопросам судебной практики, связанным с применением законодательства и мер по противодействию распространению на территории Российской Федерации новой коронавирусной инфекции (COVID-19) N 2» (утв. Президиумом Верховного Суда Р Ф 30.04.2020)